Home truths about attachment

© Бермант-Полякова О.В., 2013

Юность и зрелость – время, когда усложняется жизненный мир человека, и вопрос "к кому и к чему" быть привязанным, имеет больше одного ответа.

Мир бессловесного ребёнка целиком и полностью создан мамой,
Мир подрощенного ребёнка создают две сферы: мама и домочадцы,
Мир рослого ребёнка создают пять сфер: мама, домочадцы, друзья, любовь, хобби,
Мир взрослого человека создают девять сфер: мама, домочадцы, друзья, любовь, хобби, профессия, родной край, дети, сам у себя.

С точки зрения внешнего наблюдателя, люди рождаются полуметровыми и достигают высоты в полтора-два метра. Психика полуметрового ребёнка «бессловесная», подрощенные дети имеют речь, рослые дети умеют договариваться с другими людьми, взрослые умеют сами позаботиться о себе. В психологической науке споры о хронологических границах того или иного периода развития ведутся десятилетиями, я намеренно употребляю слова-эмблемы бессловесный, подрощенный, рослый, взрослый. Мною движет надежда, что читатель уже постиг горькую правду: паспортный возраст старше 18 лет не гарантирует овладение даром красноречия, искусством компромисса и умением самому позаботиться о себе.

Мы живём в эпоху формирующей доктрины. Идея формирования имеет здравое зерно: ребёнку нужно пятнадцать лет жизни, чтобы войти в большой мир (социум), и за это время он сначала из младенца становится дошкольником, потом школьником и полноправным, с точки зрения закона, взрослым. Современная культура предписывает родителям формировать безопасную привязанность к матери, - она тихая пристань и надёжная гавань, где можно восстановить себя после бурь и невзгод, потрепавших человека в житейском море, отвлекая внимание родителей от вопроса, какой характер формировать? В соответствии с каким идеалом трудиться пятнадцать лет? Деятеля или созерцателя? Одиночку или командного игрока? Галантного кавалера или сурового викинга? Хорошего семьянина или свободного художника? С кого делать жизнь ребёнку, кто образец?

Идеалы переменчивы, в России за полтора века перешли от патриотического "За веру, царя и отечество!" к интернационалу и моральному кодексу строителя коммунизма и коллективизму, затем к индивидуализму - новому политическому мышлению и правам человека, сейчас к великой России и правам семьи.

Социальная практика, формирующая идеального человека, тоже изменяется: в дворянской семье ребёнок был на попечении нянек и гувернанток, задачу формировать безопасную привязанность к неработающей светской даме общество не ставило. Формируют человека чести.
В советской семье ребёнок был на попечении работников яслей, детских садов, школ и пионерских лагерей, задачу сформировать безопасную привязанность к работающей советской маме общество не ставило. Формируют строителя коммунизма.
В семье на рубеже двадцатого и двадцать первого веков на ребёнка возлагаются мессианские упования сокрушённых родителей: он, индиго, необыкновенными талантами удивит весь мир. Формируют "выездного в капстраны".

Поколение детей "школы раннего развития" выросло в "дженерейшн си", поколение коммуникации, от английского Сommunication. Они числят друзьями Вконтакте и на Фейсбуке в рутинном порядке 600-1000 человек (если вы освоили социальные сети и в друзьях у вас 20-60 человек, вы относитесь к поколению сокрушённых родителей). По факту они ездят по миру гораздо активнее, чем их родители, - в том числе и в "страны капиталистического лагеря", идеальный мир в представлениях советских людей.

В семье двадцать первого века мессианские упования возлагаются на мать: она одновременно сформирует безопасную привязанность, воздвигнет родительский дом - начало начал, проявит себя как блестящая неработающая светская дама и добьётся успеха в карьере, как трудящаяся советская мама. Формируют – вы сами знаете кого, правда?

Раз уж заговорили о социальной практике и об общественном сознании, обычно называют шесть его форм: искусство, наука, мораль, право, религия, идеология. Они всегда тесно связаны с общественными отношениями (экономика, политика, культура) определённого типа. Люди замечают за собой, что являются носителями общественного сознания и размышляют о культурно-исторической специфике и об общих вопросах устройства сознания в русле искусствоведения, науковедения, религиоведения, политологии, социологии, культурологии, эстетики, этики, философии. Все эти предметы исключены из программы общеобразовательной школы, заметим к слову. Наблюдать, как идеалы менялись от эпохи к эпохе и от страны к стране, и размышлять на темы идеалов, в годы формирования характера и взглядов сейчас не принято. Только привязанность, только "как", никакого "кто, что" и "для чего".

В жизни каждого человека есть рубеж, когда он становится из "не замечающего и не размышляющего" другим, становится человеком, которому интересно происходящее вокруг него, в том числе в общественном сознании, - и горькая правда заключается в том, что внутренняя перемена в нём является неожиданностью для домочадцев, вызывает недоумение или недовольство. Желание подсластить горечь направляет человека на поиски единомышленников.

Читаете ли вы блоги и сообщества в ЖЖ, посвящённые искусству, науке, религии, идеологии, воспитанию, экономике, политике, культуре? Какие именно?

Home truths about attachment

© Бермант-Полякова О.В., 2013

Теория привязанности описывает четыре паттерна поведения. На языке житейской психологии это надёжный человек (secure), перекати-поле (disorganized), замкнутый в себе человек (dismissing) или возмутитель спокойствия (preoccupied).
Я предположила, что в распоряжении каждого человека есть инстинкт самосохранения и все четыре варианта взаимодействия с опасностью:
- надёжный человек (secure) соотносится с "нет опасности",
- перекати-поле (disorganized) соотносится с "убегай от опасности, меняй место, где находишься",
- замкнутый в себе человек (dismissing) соотносится с "замри, притворись безучастным",
- возмутитель спокойствия (preoccupied) соотносится с "нападай на опасность".

Обычно у человека в репертуаре психологических защит среди нескольких есть одна ведущая. Именно она определяет наиболее заметное окружающим поведение. Бывает, что психологическая защита у человека одна и та же на все случаи жизни, - такую защиту называют жёсткой, ригидной, а самого человека полагают плохо приспособленным к жизни, любви, работе. Такому человеку рекомендованы занятия с психологом или врачом-психотерапевтом, - если репертуар психологических защит у человека большой и разнообразный, он откликается на события в жизни подходящим образом, ведёт себя более адаптивно.

Жизненный опыт может заставить человека пересмотреть те или иные ригидные установки, - для внешнего наблюдателя станет заметной перемена в поведении человека. Это интересно разобрать на примерах из художественной литературы, и я уделю время разбору романов Джейн Остин "Гордость и предубеждение" и Михаила Загоскина "Юрий Милославский, или Русские в 1612 году", чтобы проиллюстрировать данный тезис.

Первый союз в жизни человека – это отношения ребёнка и матери. Бессловесный ребёнок от матери целиком и полностью зависим, она обеспечивает все его нужды днём и ночью, оттого и разлука с матерью наполняет ребёнка чувством, что это крупная неприятность, которая подвергает опасности его жизнь. У каждого человека есть инстинкт самосохранения. Он может быть задействован в режиме "нет опасности", "нападай на опасность", "убегай от опасности", "притворись мёртвым, замри". Последний вариант связан с тем, что большинство животных не едят падаль, поскольку для них губителен трупный яд. В популяции людей сохраняются и передаются все четыре инстинктивные формы поведения. В индивидуальном варианте в сфере отношений с мамой уже в год видно, как ребёнок реагирует на разлуку с матерью, (опасность) и присутствие незнакомцев в комнате (опасность), по какому типу справляется со стрессом и сильными эмоциональными переживаниями.

Идея взять "ненадёжно привязанного" или даже "дезорганизованного" человека в психотерапию, проработать его психологические защиты, дать ему жизненный опыт надёжной привязанности к психотерапевту, и тем самым расширить его репертуар возможностей приспосабливаться к миру, возникла почти одновременно с теорией привязанности. На мой взгляд, это прекрасно срабатывает, если изначально ведущим механизмом психологической защиты была компенсация, и возможности самоутешения и удовольствия от взаимности отношений человеку легко доступны, а не заблокированы мощным отрицанием, изоляцией или диссоциацией. Это же и объясняет, почему почти в половине случаев психодинамическая психотерапия не даёт ожидаемого эффекта, каким бы старательным и надёжным не был психотерапевт, - зато сработатывают когнитивно-поведенческая психотерапия, косвенное внушение и психообразование.

Справедливости ради необходимо озвучить официальную точку зрения на вопрос малой эффективности психотерапии, её можно резюмировать словами "ТЕМА ПОКА НЕДОСТАТОЧНО ИССЛЕДОВАНА". Далее дословная цитата о принципах терапии, основанной на привязанности:

"Согласно Боулби, формирующаяся у ребенка внутренняя рабочая модель (inner working model) самости и объекта привязанности и репрезентация привязанности взрослого может измениться под влиянием нового опыта привязанности (Bowlby, 1975, 1976). По Боулби, внутренняя рабочая модель строится на актуальных переживаниях самости в процессе взаимодействия со значимыми объектами привязанности. Высказывается мнение, что у ребенка может быть несколько внутренних рабочих моделей, особенно если был интернализован противоречивый опыт привязанности, например конфликтных отношений привязанности с матерью и избегающих – с отцом (Buchheim et al., 1998; Köhler, 1998). Исходя из положения, что терапевт представляет собой «надежную базу» (secure base;Bowlby, 1995b, 1988), другие, кажущиеся самостоятельными аспекты эмоциональных расстройств, например нарушения динамики влечений или поведения, могут прорабатываться или последовательно, или параллельно.

Считается, что без надежной базы, то есть без надежных отношений привязанности между пациентом и терапевтом, проработка аффективно нагруженных динамических конфликтов влечений почти невозможна. Терапия конфликтов влечений может вызывать у пациента сильные страхи. Он ищет в терапевте человека с надежной привязанностью, чтобы с его помощью справиться со своими страхами и тревогами. Если терапевт, предоставляя надежную базу, готов принять на себя страхи пациента, то конфликт может быть проработан. Без этой надежной базы страхи и тревоги часто становятся невыносимыми для пациента, поэтому ему приходится прибегать к различным формам сопротивления и защиты. Однако подсознательно пациент продолжает желать, чтобы терапевт создал в отношениях с ним надежную базу, где он смог найти эмоциональную опору для победы над своим страхом.

Пока еще не ясно, доминирует ли в терапевтической ситуации рабочая модель, которая преимущественно активируется в отношениях с другими людьми и определяет поведение в межличностном взаимодействии, или же в зависимости от ситуации переноса активируется рабочая модель матери или отца. Кёлер (Köhler, 1998) предполагает, что имеется некая иерархия рабочих моделей. Однако остается открытым вопрос, не могут ли в дальнейшей жизни наряду с «доминантной» рабочей моделью снова проявляться также и «рецессивные» рабочие модели. Представление о том, что могут существовать «более здоровые», но отошедшие на задний план паттерны привязанности, очень важно для терапии, поскольку они могли бы быть реактивированы в терапии и их не нужно было бы полностью создавать заново в терапевтических отношениях (Köhler, устное сообщение). Другие проблемы могут возникнуть в случае, когда пациенты формируют две противоречивые или недостаточно иерархически организованные рабочие модели одного и того же значимого для них человека, как это было описано Бретертоном (Bretherton, 1995, 1998) на материале исследования детей, испытавших на себе действие неустойчивых межличностных отношений. С точки зрения теории привязанности, будет мало смысла в стремлении докопаться до сути «свободных ассоциаций» таких пациентов, не проработав неустойчивость их мыслительных процессов и их причину (см. также: Köhler, 1998).

Можно поспорить о том, действительно ли с помощью описанных терапевтических подходов можно добиться у пациента изменения вплоть до репрезентации надежной привязанности. Пока еще было проведено слишком мало исследований, выясняющих, может ли ненадежная или дезорганизованная привязанность в ходе психотерапии быть преобразована в паттерн надежной привязанности, например, за счет приобретения нового корригирующего опыта привязанности, то есть приобретенной позднее надежной репрезентации привязанности. Похоже, в пользу справедливости этого утверждения говорят врачебные отчеты о лечении, при котором с помощью «Интервью о привязанности для взрослых» были выявлены соответствующие изменения, а также приводимые далее примеры терапевтических случаев (см. также: Fonagy et al., 1996a)."
Конец цитаты.

Что дополнительно почитать:
Бриш К.Х. Терапия нарушений привязанности: от теории к практике. М: Когито-Центр, 2012.

Home truths about attachment

© Бермант-Полякова О.В., 2013

Научное исследование паттернов привязанности проведено не в России, а в США, работы опубликованы в профессиональной периодике уже десять лет как, дискуссия в журнале "Психология развития" отшумела. Ажиотаж вокруг темы привязанности в русскоязычных средствах массовой информации тем удивительнее, что публикации, подвергающие сомнению существование паттернов привязанности, давно находятся в открытом интернет-доступе. Давайте вместе прочтём перевод симпатичной статьи Уотерса и Боушейна, в некоторых местах я добавила пояснения и примечания.

Waters E., Beauchaine T.P. Are There Really Patterns Of Attachment? // Developmental Psychology. Vol. 39 (3), May 2003. 423-29.

Описание избегающего, безопасного и сопротивляющегося (АВС) паттерна привязанности в Ситуации с Незнакомцем, данное Мэри Эйнсворт, - оно из наиболее известных и устойчивых открытий в психологии развития. Оно послужило основой для крайне продуктивной исследовательской модели, для стратегий анализа данных, для психодиагностики более старших возрастов и для множества интересных теоретических разработок. В то же время исследователи привязанности были подвергнуты справедливой критике за то, что наблюдения, сделанные в контексте воссоединения ребёнка с матерью, были обобщены в классификацию АВС и стали обобщённо трактоваться как личностные черты, а не как свойства отношений в диаде.
Классификация АВС приобрела такую значимость, что, рассматривая её, удивляешься, почему теория привязанности так мало внимания уделяет вопросу, представляют ли АВС подлинную таксономию или мерный континуум.

Примечание ОВ. Таксономия – это организация по принципу или-или. У ребёнка или русые волосы, или чёрные как смоль, принадлежать одномоментно к обеим группам невозможно. В любом классе можно сразу выделить группу детей с волосами цвета воронова крыла. У остальных обследуемых такого цвета волос не будет.
Мерный континуум – это организация по принципу и-и. У взрослого и седые волосы, и волосы своего цвета. В любом коллективе можно построить континуум, где на одном краю будут люди, с едва заметной проседью, седеющие, полуседые и полностью поседевшие. И волосы своего цвета, и седые обнаружатся у каждого обследуемого, разница в соотношении своих и седых, которое можно измерить.

Не менее удивительно, что так мало дискутируется вопрос о механизмах, создающих различные паттерны привязанности. Анализ паттернов привязанности, проведённый Фрейли и Спикер (Fraley & Spieker, 2003) уделяет внимание именно этим вопросам. Он также иллюстрирует логику, ценность и трудности методов таксономических изысканий, достойных лучшего изучения психологией развития.

Безудержная нежность к типологии

Одна из главных целей науки – упрощение. Одно из основных упрощений соединяет похожие объекты в группы, категории. Валидная таксономия "разделывает природу по суставчикам". Совершая это расчленение, она приращивает знание, добавляет к описательному – новое. Категории делают мир проще и позволяют в режиме реального времени действовать нашей ограниченной памяти и мыслительным возможностям, - вот почему люди с такой готовностью пользуются правдоподобными и удобными категориальными схемами. Как заметил Гулд (Gould, 1977), наша западно-интеллектуальная традиция делает акцент на чётких различиях и основополагающих вещах, мы стремимся найти особенное и связать одно с другим, - несмотря на тот факт, что природа часто "явлена нам как неделимое". Вместе с тем, способность улавливать сходство и общее в разных контекстах и по-разному сложных ситуациях, позволяет предвосхищать риски и выгоды на основе всего лишь нескольких черт ситуации. Это один из отличительных признаков человеческого сознания, и одна из причин, по которой нам удалось использовать в своих интересах почти все ниши на планете. Большинство видов животных с готовностью выучивают сходства и различия, важные для жизни в занимаемой ими нише. Но ни одно животное не может сравниться с человеком, - это самый многозадачный и самый обобщающий распознаватель на планете. Медленно передвигающиеся, лишённые панциря и когтей, мы справляемся с задачей выживания благодаря тому, что замечаем сходство между знакомым и незнакомым, помним репрезентации прошлого опыта, предвидим риски и выгоды, оказавшись в новых обстоятельствах. Хотя мы привыкли думать о себе как о разумных существах, способных справиться с любой проблемой, фактически мы лучше всего справляемся с трудностями, предвосхищая возможные осложнения и избегая их. Ключевым для этого является способность абстрагировать признаки и увязывать их в паттерны.

Виды когнитивных структур, подходящих для распознавания знакомого в сложном, его упрощения и предугадывания, - прототипы и стереотипы. Это прекрасный навык дополняет нашу ограниченную память и мыслительную систему, - и это опасность, с которой мы должны быть осторожными. Поскольку мы склонны организовывать опыт в упрощённые категории, предложение таксономии или-или должно быть рассмотрено со всей недоверчивостью и тщательно валидизировано.

Примечание ОВ.
Например, градусник валиден для измерения температуры, линейка валидна для измерения длины, барометр валиден для измерения атмосферного давления. Линейкой нельзя измерить температуру воды, - это невалидный инструмент (не имеющий силы, негодный для решения задачи).
Основные типы валидности: конструктная, критериальная, по содержанию, - изучаются в отрасли психологии, называемой психодиагностикой, поскольку валидизация (англ. valid – действительный, пригодный, имеющий силу) имеет принципиальное теоретическое и практическое значение при выборе методики исследования и интерпретации её данных. Валидность очерчивает сферу применения методики измерения, валидность отражает уровень обоснованности результатов измерения. Исследование, проведённое невалидными инструментами, лишено всякого смысла.

Отнюдь не потому, что критериально-ключевые гипотезы всегда неверны, - природа (включая человеческое поведение) предлагает бесчисленные примеры подлинных таксономий. К гипотезам о таксономии необходимо относиться недоверчиво, потому что мы с готовностью видит паттерны и типы там, где их нет, и находим упрощения, представляемые типологическим мышлением, весьма приятными. Ложные категориальные схемы (в теории эволюции, физической антропологии, психологии личности, психиатрии) часто сдерживают поиск наглядных инсайтов и замещают очевидные пути решения проблем. Они также служат основой для суеверий, предубеждений и нелепых социальных практик. Мы упрощаем, абстрагируя признаки, гораздо охотнее, чем верим нашим собственным глазам.

Механизмы таксономичности

Большинство поступков – результат многих причин. Совокупный эффект множества причин обычно даёт диапазон индивидуальных различий, которые измеримы и подчиняются нормальному распределению.

Примечание ОВ.
Я напомню вам азы, цитата из книги: Общая психодиагностика. М: Изд-во Моск. Ун-та, 1987. 303 с.
Со стр. 59
Неправомерность онтологизации нормального закона
В традиционной психометрике нормальное распределение выступает в роли инструментального понятия, облегчающего оперирование с данными. Но это не означает, что можно забывать об искусственном происхождении нормального распределения. Традиции западной тестологии, основанные ещё Ф. Гальтоном, предполагают однородность теоретических представлений психометрики и биометрики. Точно так же как происхождение нормального распределения при исследовании вариативности биологических характеристик человеческого (животного) организма связывается с наличием взаимодействия постоянного фактора генотипа и изменчивых случайных факторов фенотипа, так и происхождение межиндивидуальных психологических различий связывается с генетическим кодом, якобы предопределяющим положение индивида на оси нормальной кривой. В действительности же нет никаких оснований приписывать появление нормальной кривой, часто получаемой с помощью специальных статистических непростых процедур, действию механизма наследственности.
В тех случаях, когда на большой выборке нам удаётся получить нормальное распределение без каких-либо искусственных способствующих этому мер, это опять-таки не означает вмешательства генетики. Закон нормального распределения воспроизводится всякий раз, когда на измеряемое свойство (на формирование определённого уровня способностей индивида) действует множество разных по силе и направленности факторов, независимых друг от друга. История прижизненных средовых воздействий, которые испытывает на себе субъект, также подобна последовательности независимых событий: одни факторы действуют в благоприятном направлении, другие – в неблагоприятном, а в результате взаимопогашение их влияний происходит чаще, чем тенденциозное однонаправленное сочетание (большинство благоприятных или большинство неблагоприятных), т.е. возникает нормальное распределение. Массовые исследования показывают, что введение контроля над одним из средовых популяционных факторов (уровень образования родителей, например) приводит к расслоению кривой нормального распределения: выборочные кривые оказываются смещёнными относительно друг друга. Эти результаты служат ярким подтверждением социокультурного происхождения статистических диагностических норм, что одновременно служит основанием для серьёзных предосторожностей при переносе норм, полученных на одной популяции, на другие популяции.
Конец цитаты.

Индивидуальные различия образуют отдельные паттерны или типы только когда вступают в действие специфические механизмы. Это может быть действие регулятивных функций (так получаются паттерны ходьба, рысь, галоп), может быть действие нелинеарных контролирующих систем, представленных в физической среде, и структур в социальном окружении. В целом, гипотеза о таксономичности должна подразумевать проверяемое положение о механизмах, которые объясняют индивидуальные различия, вследствие которые наблюдается таксон, а не интервал мерного континуума.

Ответ на данный вопрос находится в работах Мила (Meehl, 1973) по теории одного гена шизофрении. Когда предположения о специфических порождающих таксон механизмах делать рано, а также, когда таксономическая структура открывается, а не предсказывается, - вопрос о причинах, определяющих различия, имеет главный приоритет в теоретическом анализе и исследованиях. На практике, о таких причинах в теории редко упоминают.

Паттерны привязанности: каковы требования теории?

Теория привязанности так тесно связана с Ситуацией с Незнакомцем и классификацией АВС, что многие психологи (и немало авторов учебников) допускают, что это одно теоретическое целое. Фактически же, теория не нуждается в существовании отдельных паттернов привязанности и не предсказывает их. Открытие, что индивидуальные различия в поведении младенцев организованы в отдельные паттерны, может выть важным описательным инсайтом в поведенческой сфере. Оно также ставит интересные вопросы для теории привязанности, не в последнюю очередь о механизмах, которые создают такую таксономичность. Однако ключевое описание Боулби (Bowlby, 1969), будь то теоретические инсайты или общая логика рассуждений, не увязывается с идеей разной структуры в отношениях привязанности у младенцев.

Логика теории привязанности
Одной из целей Джона Боулби при развитии теории привязанности было сохранение некоторых из гениальных открытий Фройда (Freud) об отношениях и раннем опыте путём обрамления их в рамки научного знания. Особенно интересными для него были фройдовские взгляды о сходстве отношений младенец-мать и взрослый-взрослый, и идея о том, что опыт ранних отношений обеспечивает прототип для последующих любовных отношений.

Чтобы сохранить эти важные озарения, Боулби для начала заменил фройдовский взгляд на младенца как на зависимого и нуждающегося взглядом на него как на соревнующегося и интересующегося своим окружением. Он также заменил фройдовскую теорию инстинктов теорией, основанной на системах контроля. С фройдовской точки зрения, поведение младенца объясняется инстинктивными влечения, которые на высоком уровне интенсивности "ядовиты", токсичны. Мать необходима и важна в первую очередь оттого, что она нейтрализует действие инстинктов, снижая их интенсивность. Сам Боулби признавал, что данные формулировки являются теоретически сомнительными, поскольку их невозможно проверить эмпирически. Фройдовские формулировки игнорируют сензитивность младенцев к окружающей их среде, к контексту, к прошлому и настоящему опыту. В постулатах о системах контроля Боулби нашёл более строгую и эмпирически доступную теоретическую базу, объясняющую к тому же сензитивность и бесспорную целенаправленность младенческого поведения.

Системы контроля – устройства, которые осуществляют мониторинг и интеграцию информации и запускают поведение, которое поддерживает отношение системы ко всему, связанному с поставленной целью. Боулби определил "поставленную цель" системы привязанности как степень близости или доступ к заботящемуся лицу. Шроуф и Уотерс (Sroufe & Waters, 1977) предложили ощущение безопасности, вместо дистанции и доступности как таковых. Боулби признавал, что, хотя модель систем контроля обеспечила альтернативу фройдовской теории драйвов, её можно критиковать за то же самое, одна магия заместила другую, - потому что мы пока не может объяснить, что это за системы контроля. За объяснениями он обратился к этологии и эволюционной теории. Боулби привёл широкий ряд примеров из жизни животных, иллюстрирующий эволюционные различия между видами в обучаемости. Он соединил вместе системы контроля, которые организуют сложные паттерны хищничества, ухаживания, выхаживания потомства, территориальности, структуру окружающей среды и обучаемость. Боулби предположил, что природа устроила так, что у людей обучаемость увязана с привязанностью, когда ребёнок находится в среде заботящихся о нём лиц. Его подход подчёркивает роль опыта в развитии привязанности. Качество и количество заботы неизбежно варьирует от одного воспитателя к другому. Соответственно, у младенцев существуют индивидуальные различия в развитии текущих характеристик систем контроля за безопасностью. Это означает, что младенцы будут различаться по способности использовать заботящихся о них в качестве "надёжной базы" в разные моменты времени и в разных контекстах. Это не означает, что указанные различия будут организованы в паттерны.

Home truths about attachment

© Бермант-Полякова О.В., 2013

Скажу вам как человек, занимающийся психологией и психотерапией двадцать лет, - таксоны существуют.

Из роршахианы я вынесла чёткое убеждение, что или-или разделяет людей, которые дают ответы только по форме (они называются в психодиагностической литературе High Lambda Style) кляксы и людей, которые в качестве детерминант ответа называют движение, цвет, оттенки. Из занятий психодинамической терапией - знание, что или-или разделяет людей, которые могут быть счастливы в любовной паре и людей, которым для счастья нужны триангулированные отношения. Из сондианы - инсайт, что наиболее сильные конфликты разворачиваются между людьми, которые обладают одним и тем же сильным влечением, притом один сублимирует его, а другой проживает в непосредственных отношениях с другими людьми. То есть таксоном будет выбор формы: или сублимация, или непосредственное выражение. Из цикла эссе про Отдел Комбинаторики вы знаете идею про то, что "семья это полный комплект всех таксонов", люди бессознательно выбирают друг друга в члены семьи по принципу взаимодополнительности, а кто не выбрал, - тому даются дети, противоположные родителям по свойствам )

Статья Уотерса и Боушейна близка мне тем, что чётко и недвусмысленно ставится вопрос: можно ли как-то иначе объяснить индивидуальные различия, которые мы наблюдаем, используя инструмент Ситуации с незнакомцем?

Добросовестные немцы на рубеже двадцатого и двадцать первого веков исследовали, сколько как привязанных людей по выборке ПСИХИЧЕСКИ ЗДОРОВЫХ. В работе, которая называется

Attachment representations in mothers, fathers, adolescents, and clinical groups: a meta analysis search for normative data, авторы статьи Van Ijzendoorn MH, Bakermans-Kranenburg MJ, опубликована в журнале Journal of Consulting and Clinical Psychology 1996, 64: 8-21

приводятся такие данные по матерям (они изучали отдельно матерей, отцов, подростков среди психически здоровых):
55% autonomous привязанность (она же безопасная, надёжная)
19% unresolved привязанность (она же дезорганизованная)
16% dismissing привязанность (она небезопасная-избегающая)
9% preoccupied привязанность (она же небезопасная-тревожная)

В работе Ruediger Kissgen, Maya Krischer, Vanessa Kummetat, Ralf Spiess, Ronald Schleiffer, Katrin Sevecke
Attachment Representation in Mothers of Children with Attention Deficit Hyperactivity Disorder
из журнала Psychopathology 2009, 42:201-208
приводятся такие данные (выборка у них была 2-16 человек в группе, невелика, так что один испытуемый даёт в итоговой таблице 5% выборки. Учитывайте это, когда рассматриваете результаты):

В группе мам, чьи дети были на лекарствах, поскольку СДВГ у детей был клинически значительно выражен, мамы распределились следующим образом:
15,4% были надёжными
38,5% были замкнутыми в себе
15,4% были возмутителями спокойствия
30,8% были перекати-поле

В группе мам, чьи дети имели симптомы СДВГ, но лечения детям не давалось, потому что они не мешали детям учиться и жить, мамы распределились следующим образом:
57,9% мам были надёжными
26,3% были замкнутыми в себе
5,3% были возмутителями спокойствия
10,5% были перекати-поле

Наконец, в группе мам, чьи дети НЕ имели диагноза СДВГ или каких-либо симптомов СДВГ, мамы распределились следующим образом:
84,2% были надёжными
10,5% были замкнутыми в себе
0% были возмутителями спокойствия
5,3% были перекати-поле

многое зависит от того, как интерпретировать данные о том, что у большинства матерей с надёжной привязанностью нет детей с СДВГ, а у большинства матерей с ненадёжной привязанностью дети лечатся от СДВГ.

Я позволю себе интерпретировать данные иначе, чем авторы статьи. "Трудный ребёнок" с синдромом дефицита внимания и гиперактивностью – источник стресса для матери. Реакцией на длительное воздействие сильного стрессора, нейтрализовать который не могут психологические защиты высоко адаптивного уровня вроде чувства юмора, самонаблюдения и соподчинения целей, является ввод в действие примитивных защит, вроде изоляции от социального окружения, диссоциации или отрицания. Преобладание примитивных психологических защит наглядно продемонстрировано в группе матерей детей с диагнозом СДВГ на лекарствах.

В отношениях сотрудничества, где возможно "мы", в том числе "мы" матери и ребёнка, механизмы психологической защиты (уровень эго) совпадают или не совпадают.
Для совпадения наблюдаются четыре варианта:
- оба имеют компенсацию как ведущий механизм психологической защиты (это будет классика того, что в англоязычной литературе описывается как secure attachment);
- оба имеют изоляцию как ведущий механизм психологической защиты либо оба имеют диссоциацию как ведущий механизм психологической защиты (это будет классика того, что в англоязычной литературе описывается как dismissing attachment);
- оба имеют отрицание как ведущий механизм психологической защиты либо оба имеют смещение как ведущий механизм психологической защиты (это будет классика того, что в англоязычной литературе описывается как unresolved/disorganized attachment);
- у обоих ведущим механизмом психологической защиты является проективная идентификация (это будет классика того, что в англоязычной литературе описывается как preoccupied attachment(, (я писала об этом как о судьбоаналитических отношениях в книге "Молочные реки, кисейные берега"),
для несовпадения партнёров по ведущему механизму психологической защиты вариантов будет значительно больше.

По мне, так это исчерпывающе объясняет индивидуальные различия и то, что у одной и той же матери в одном и том же доме могут быть разные отношения с разными детьми.

Чтобы завершить начатое, окончание перевода с английского статьии Уотерса и Боушейна, оригинал
Waters E., Beauchaine T.P. Are There Really Patterns Of Attachment? // Developmental Psychology. Vol. 39 (3), May 2003. 423-29.

Начало в постах Горькая правда о привязанности 6, 7

Что искать

Фрейли и Спикер провели систематическую работу по оценке таксономичности в группах привязанности, подгруппах и факторах, - в ней особенная сила их статьи, но так же и одна из её слабостей. Как было замечено выше, они взяли Ситуацию с незнакомцем как она есть и проверили весь спектр потенциальных таксономических различий, введённых кодировочной системой Эйнсворт. Однако данный подход лишил статью теоретической глубины и имеет мало описательной ценности. Это особенно справедливо относительно анализа подтипов. В нашем опыте, различия между подтипами существуют, потому что легче приписать свойства избегающего, безопасного или сопротивляющегося различиям внутри каждой группы. Как обсуждалось выше, ни один из ключевых постулатов теории привязанности Боулби не обращается к индивидуальным различиям на этом уровне. Вместо этого, лишённые любого теоретического обоснования для того, чтобы предсказывать разделение на подтипы, большинство исследований привязанности сфокусировались на ортогональном противопоставлении надёжной и ненадёжной групп. На наш взгляд, вклад Фрейли и Спикер был бы весомее, если бы они сфокусировались на этом ключевом противопоставлении, - это увеличило бы ценность работы как иллюстрации метода таксономического исследования.

Выбор индикаторов

Мил и его коллеги провели несколько исследований по методу Монте Карло и проверяли согласованность, чтобы убедиться в надёжности таксометрических методах в различных условиях (ссылки). Хотя результаты в целом были обнадёживающими, методы ещё относительно новы и характеристики их действия ещё не так хорошо известны во всех контекстах. Один из наиболее волнующих вопросов касается выбора индикаторных переменных.

Важно, чтобы индикаторы были независимыми, как можно меньше коррелировали и с группой таксона, и с комплементарной группой, - сравнительно с разнородной выборкой, и обеспечивали реальную дискриминацию между гипотетическим таксоном и его парой. Так же полезно использовать индикаторы из различных психодиагностических модальностей или сфер.
Трудно сказать, возможно ли вообще внутри трёхминутной Ситуации с незнакомцем, которая задаётся искусственно, найти истинно независимые поведенческие индикаторы. Например, самодостаточное поведение на протяжении целого дня в один короткий интервал может быть поведением взаимозависимости. Трудно оценить всё это в рамках анализа переменных в Ситуации с незнакомцем. Так же трудно оценить эффект, который оказало использование тех же переменных из повторяющихся эпизодов. Конечно, усреднение по эпизодам обеспечило бы более надёжные оценки. Наконец, трудно оценить эффект, оказываемый на результаты анализа MAXCOV тем, что все параметры оценивал один и тот же эксперт.

Ограничения, накладываемые границами выборки, использование одних и тех же переменных из повторяющихся эпизодов, использование независимых экспертных оценок в качестве индикаторов и использование одного эксперта для всех индикаторных переменных, - всё это так же вызывает озабоченность, насколько сензитивен анализ таксономичности. Поскольку MAXCOV зависит от ковариации индикаторов, оставаясь низким на краях третьего индикатора z в относительно разнородной выборке гипотетического таксона и его противоположности, было бы полезным иметь более полную разработку индикаторных корреляций внутри групп привязанности. Если, как мы ожидаем, они существенны, это может уменьшать сензитивность MAXCOV к таксономической структуре.

Независимые кодировщики как отдельные индикаторы

Набору переменных давали оценки два независимых кодировщика-эксперта. Чтобы достигнуть более надёжной оценки, можно было бы прибегнуть к более конвенциональной стратегии и скомбинировать их. В корреляционном анализе это достигается оценкой Z и усреднением, в моделировании структурных уравнений – извлечением максимума фактора сходства из множества индикаторов. Увеличение надёжности индикаторных переменных может только увеличить сензитивность анализа MAXCOV. Фрейли и Спикер вместо этого выбрали обрабатывать их независимые оценки как отдельные индикаторные переменные в Ситуации с незнакомцем, увеличив тем самым число индикаторов, а не их надёжность. Фактически, таксономическое исследование достигает максимума эффективности с таким небольшим числом, как 7-10 индикаторов, поэтому лучшим выбором было бы скомбинировать независимые оценки экспертов.
Большая выборка, охваченная данным проектом, это большое преимущество. Предположим, что эксперты А и В, которые оценивали каждую поведенческую переменными, не были бы одними и теми же людьми для всех наблюдений. Так, А1 и В могли бы оценить факты одним образом, А2 и В2, выполняя часть своей работы, оценили бы наблюдаемые факты другим образом, и т.д. В принципе, различные значения и стандартные отклонения экспертов друг от друга могли бы ввести ошибку в индикаторы и уменьшить сензитивность анализа MAXCOV. Как и в предыдущем случае, трудно оценить, каков был бы эффект этого.

Подтверждая нулевую гипотезу

Как упоминалось выше, континуум нормального распределения индивидуальных различий является правилом, когда несколько причин оказывают своё действие одновременно. К несчастью, MAXCOV и относящиеся к нему методы не могут непосредственно проверить гипотезу, что индивидуальные различия организованы в мерный континуум. Они проверяют таксономичность. Интервалы мерного континуума это, так сказать, нулевая гипотеза. Поскольку они обе валидны и фальсифицируемы, неудача в определении таксономичности не является строгим доказательством мерности.

Это трудная и неизбежная проблема. Как отмечено выше, число факторов в выборе индикаторных переменных может уменьшить сензитивность MAXCOV к таксономической структуре и принести ложные негативные результаты. Характеристики выборки также могут снизить сензитивность MAXCOV. Например, выборка детей, которые ходят в детский сад, исключительно разнообразна по всем параметрам, включая историю посещения яслей и садов. В нашем опыте, предыстория нахождения в детсаду очевидно усложняет кодирование поведения (и, возможно, валидность) воссоединения в Ситуации с незнакомцем. Анализ относительно однородных подгрупп в выборке может быть полезным способом установить, снижает ли разнородность выборки сензитивность MAXCOV.

Другая трудность, изначально присущая анализу MAXCOV, связана с вопросом индикаторной валидности, обсуждаемой выше. MAXCOV только тогда чувствителен к таксономической структуре, когда гипотетические участники и не-участники таксона отличаются друг от друга по меньшей мере на одно стандартное отклонение по каждой из индикаторных переменных (ссылки). Стратегия Фрейли и Спикер по оценке потенциальных индикаторов путём коррелирования их с классификацией в Ситуации с незнакомцем полезна, но не является определяющей, поскольку АВС сами по себе несовершенные индикаторы участия в латентном таксоне. Лучшим доказательством было бы проверить размер эффекта (значимые или случайные различия) в группе участия после анализа MAXCOV, то есть постфактум. К сожалению, это возможно только в случае, если анализ определил таксономичность. Если же результаты негативные, мы не можем оценить значимость наблюдаемых различий (размер эффекта) и поэтому не можем различать низкую индикаторную валидность и подлинный мерный континуум.

Поиск таксона не в том месте

Современные теории привязанности начали с проведённого Боулби переформулирования, в чём природа связи между матерью и ребёнком. Фройд видел младенцев нуждающимися, цепляющимися и зависящими от своих матерей, - помогающих им укрощать свои инстинктивные влечения. Боулби видел младенцев активными, любопытными и интересующимися своим окружением, а тех, кто о младенцах заботится, - одновременно как "надёжную базу", откуда ребёнок отправляется исследовать мир, и тихую гавань, где он находит убежище и куда может отступить. Наблюдения Эйнсворт в Уганде и её домашние наблюдения в Балтиморе подтверждают ценность формулировки "надёжной базы". Её балтиморские наблюдения также выдвинули на первый план индивидуальные различия в поведении относительно "надёжной базы" в домашней обстановке. Валидность Ситуации с незнакомцем покоится на её связи с безопасным поведением дома. Быть безопасным в привязанности для младенца означает быть способным эффективно использовать в естественных условиях дома заботящееся о нём лицо как "надёжную базу" в любое время дня и в любом контексте. Это, а не поведение в Ситуации с незнакомцем, является теоретически положенным критерием для называния младенца "безопасным". Похожим образом, если младенец неспособен эффективно использовать заботящегося о нём человека как "надёжную базу" в любое время в контексте дома и вокруг него, мало смысла называть его "безопасно привязанным" на основании в целом позитивного поведения в Ситуации с незнакомцем.

Факт, что поведение "надёжной базы" в разное время и в разных контекстах являяется центральным для теории привязанности, поднимает важный вопрос: поиски таксономичности в паттернах привязанности. Должны ли мы искать её в Ситуации с незнакомцем или наблюдая поведение ребёнка дома? Если структура индивидуальных различий в Ситуации с незнакомцем и в домашней обстановке та же самая, Ситуация с незнакомцем была бы , конечно, более доступным источником данных о большой выборке. Но совершенно неясно, что таксономичность, или её отсутствие, в Ситуации с незнакомцем означает, что поведение "надёжной базы" дома следует той же самой модели. Конечно, существует достаточно данных Q-сортировки, чтобы проверить гипотезу об индивидуальных различиях в безопасном поведении дома, таксономичные они или мерные.

Едва ли мы можем посчитать ошибкой решение Фрейли и Спикер сфокусироваться на Ситуации с незнакомцем, ключевой для данного поля исследований. Их работа, напротив, является полезным антидотом к превращению инструмента, - Ситуации с незнакомцем, - в факт. Скажем более, их результаты никого не удивили, - те, кто пытался составить прототипические описания для каждого варианта привязанности из видеозаписей Ситуации с незнакомцем, сталкивался с невозможностью это сделать. Если кто и ошибался, то это вся область, позволившая тесту так подменить ключевые инсайты Боулби и Эйнсворт о пути, которым ребёнок идёт по жизни.

Кратко

Таксономическое исследование включает в себя много трудных решений. Проверку гипотетического таксона часто можно осуществить разными путями. В дополнение, результаты таксономического анализа, такого как MAXCOV, зависят от доступности и валидности индикаторных переменных. В идеальных обстоятельствах, идентификация и валидизация переменных должны предшествовать сбору данных. Когда это возможно, нужно избегать дисперсии и эффекта ореола путём осмотрительного офомления протоколов измерений и извлечения индикаторов из различных сфер и модальностей диагностики. К сожалению, не существует значимой проверки или формального критерия, которыми можно оценить результат таксономического исследования. Выводы зависят от правдоподобности гипотетической таксономии и массива данных о многих процессах с различными наборами индикаторов.

Часто трудно оценить эффект, создаваемый характеристиками выборки, выбором индикаторов и другими решениями, влияющими на сензитивность MAXCOV к латентному таксону. Оба варианта, и ложно позитивный, и ложно негативный результат, одинаково возможны. Подход Фрейли и Спикер к проблеме таксона привязанности является доскональным и вдумчивым и показывает значительное мастерство. Если где-то и есть слабость, то она возникает из трудных решений или компромиссов, требуемых анализом MAXCOV. В конечном счёте, ответы на вопросы о таксономичности привязанности требуют схождения в одной точке доказательств из различных фактических источников и исследовательских форматов. В таксономических исследованиях, одно исследование редко бывает последним словом.
(абстракт и список литературы не переведены)